Название: Ich liebe, du liebst...
Автор: шифруюсь
Фандом: Ориджинал
Рейтинг: NC-17 с перспективой NC-21
Жанр: Ангст, Романс
Размер: пока планируется миди
Предупреждение: все или почти все по заявке
Зайвка: Ориджинал. Учительница/школьница (не младше 9го класса). NC-21, non-con, bdsm, пытки, наказания, ревность и слежка. Мотивы кнута и пряника, образовательного процесса. Желательно обоснуй, почему учительнице так сносит башню. Авторская больная фантазия приветствуется. Желательно, чтобы школьница ооооочень страдала, но выжила... и ей в конце концов должно начать нравиться то, что с ней делают. Возможно, формирование своего рода зависимости от "сессий".
Примечания автора:
1. Спасибо за интересную и сложную заявку.
2. Если кто-то знает немецкий лучше моего школьного уровня, может меня консультировать)
3. Пока незакончено!

Ощущение жестких, совсем мужских пальцев на ее плечах. Хорошо бы, чтоб остались синяки – это насторожит учителей.
Поцелуй. Прикосновения обманчиво мягких губ – будто она не знает, что за ними прячутся такие острые зубы. Жаркий шепот – с призвуком безумия, с привкусом мяты.
– Mein Mädchen… liebste…
Смесь отвращения и еще более отвратительного удовольствия.
Она такая же. Неправильная, испорченная.
Она неловко отвечает на поцелуй и свободной рукой касается груди своей мучительницы, чувствуя сквозь тонкую рубашку жар тела.
Пот. Парфюм. Мятная резинка. Запах возбуждения.
Руки, стаскивающие с нее колготки, задирающие юбку.
Прикосновения на грани боли и наслаждения. Пальцы, внимательно исследующие ее наощупь.
– Отпустите меня, пожалуйста… Я никому не скажу…
А сама суматошно, но все смелее теребит короткие волосы на затылке, расстегивает пуговицы на чужой рубашке.
Как будто вспышка света, когда чужие пальцы наконец надавливают на ее клитор. С двух сторон. Кончиками ногтей.
И она кричит, не слыша своего голоса, но все продолжая осознавать: она испорченная.

– Тише, девочки, разбудите.
– Ага, ее разбудишь…
– Да не шипите вы, все равно пора на завтрак вставать!
– По манной каше соскучилась, Кать?
Сквозь сон Рита слышала голоса, тихие и не очень, шепчущие, говорящие, почти кричащие. Но голова, тяжелая, как чугунная гиря, надежно изолировала мозг от излишней информации.
Информация… формация… ретикулярная формация, вот как это называется, когда мозг отфильтровывает, что ему слышать.
Слова обретали объем и цвет, она начала было засыпать еще крепче, чем раньше, но голоса снова возникли, разогнав ленивые полумысли-полусны.
– Да полбеды завтрак! Через полчаса немецкий, а наша королева Марго дрыхнет, завернувшись в кокон, и пятки на подушке.
Пятки на подушке… Это очень плохо, это значит, что ночью она опять вытворяла невесть что. Бродила по корпусу, а может, и по территории. Оттого и чувство, будто ночью она не спала, а вагоны разгружала. Утешает хотя бы то, что она не в медпункте – значит, никто не видел. Она может спокойно учиться в школе еще целый месяц, до следующего полнолуния.
Рита значительным усилием воли распахнула глаза. Над головой – низкий белый потолок, плечом чувствуются какие-то подозрительные крошки, под пятками – тревожная мягкость. Черт…
– Наконец-то. – Сидящая у нее в ногах Лиля отложила учебник по немецкому языку. – А мы думали, Старой Фрау не суждено узреть твой светлый лик сегодня.
Утруждать себя заправкой кровати Рита не стала: понадеялась, что у дежурной учительницы будут сегодня дела поважнее.
Форменная блузка опять не нашлась, благо, сегодня прохладно, можно натянуть сверху пиджак, никто и не заметит. Куда-то запропастилась и тетрадь по немецкому. Зато сигареты нашлись сразу же.
Можно успеть покурить до занятий.
Рита скорее бы умерла, чем покурила в туалете учебного корпуса.
Она вообще была жуткой трусихой.

Они свернули с аллеи на полпути к корпусу. Чувствуя, как безнадежно промокают от мокрой травы колготки и туфли, она упрямо дошла до бывшей трансформаторной будки и шагнула внутрь, в затхлую сырую полутьму. Под ногами захрустел сор. На гнилой лавке – и кто ее сюда притащил – белесый плесневый налет.
Здесь было их тайное место. Курилка, квадрат, тайная комната, будка и еще сотни имен, данных этому странному пустующему строению в глубине заросшего сада.
Дважды чиркнула, высвечивая язычками пламени сосредоточенные девчоночьи лица, зажигалка. Ровно загорелись два оранжевых огонька.
– Тебя на выходных отпускают в город?
– А смысл? Папа в Женеве, мама в Риге, а я одна брожу по городу? У меня и ключей от квартиры нет. Лучше посижу в библиотеке, схожу в бассейн, в тир.
– Ну, ты можешь погулять со мной. У меня ключи есть… впрочем, родители тоже. Есть.
– Я подумаю, Лиль.
Они замолчали. Зеленой подсветкой вспыхнул циферблат часов: не пора ли им к Старой Фрау.
– Ритка, а ты когда-нибудь занималась сексом?
В темноте голос подруги прозвучал очень откровенно и очень интимно.
– С кем бы? С ручкой от скакалки на физкультуре? Я здесь учусь с первого класса. На прошлых летних каникулах вроде и познакомилась с парнем, но не успела понять, хочу ли с ним переспать, как пришло время возвращаться домой.
– Вы хотя бы целовались?
– А то.
Рита самодовольно улыбнулась. Из всех учеников летней языковой школы на Мальте Ленни был самым красивым парнем. И у них был самый настоящий роман – курортный. Однажды после занятий они пошли в кино, где показывался чудовищно неинтересный фильм, и все полтора часа показа демонстративно «сосались» на заднем ряду. После этого у нее так затекли губы, что она еще два дня не могла без дрожи думать о свиданиях с Ленни. А еще однажды он повел ее в бар, где они выпили по три порции текилы. Потом долго тискали друг друга на пляже. А потом дружно блевали рядышком у самой кромки океана. Романтика!
– А я никогда не целовалась. Я ведь не из особо симпатичных… Послушай, Ритка, поцелуй хоть ты меня!
Рита даже сигарету уронила.
– Лиль, ты что, лесбиянка?! Как Муратова с Белкиной из одиннадцатого класса?
– Жадина, – отозвалась Лиля противным голосом.
– А ты лесбиянка!
– А тебе не жалко лучшую подругу, которая в пятнадцать лет ни разу с парнем не целовалась! Тебе на меня наплевать, да?
Ох, какая провокация. Рита развернулась и быстро чмокнула Лилю в губы.
– Ага, еще в лоб. Нет уж, давай по-настоящему.
Губы – совсем как у мальчика, обветренные и колкие. Язык – очень осторожный и очень нежный. Поначалу Рите даже понравилось, но губы привычно-противно, как тогда с Ленни, начали неметь, а Лиля, похоже, ничего не замечала, всерьез наслаждаясь процессом.

Свет, как бы мало его ни было, погас: в дверном проеме возникла фигура – непонятно, мужская или женская. Что-то высокое, в штанах и короткой куртке, остальное не видно. Рита вздрогнула и оттолкнула Лилю. Та испуганно ойкнула и прижалась к стене.
Отчисление, неминуемое отчисление…
Фигура в дверном проеме развернулась и пошла прочь от заброшенной трансформаторной будки. Едва не забыв сумки, девочки выскочили наружу и помчались к учебному корпусу. Урок немецкого языка уже должен был начаться, но когда они влетели в класс, Старой Фрау на месте не было, более того, ее стол был девственно пуст.
– Повезло, – шепнула ей Лилька. – Могли и нарваться.
– О, девчонки, еще вы не слышали, Старая Фрау уволилась!
Рита никому не ответила, мысленно находясь в бывшей трансформаторной будке. Что нашло на Лильку? И кто их заметил – и почему не опозорил перед всей школой.
– Ты меня слу… ой!
– Десятый класс, встаньте смирно. – Голос директрисы царапал слух, как наждак едва подсохшую краску. Представляю вам вашу новую учительницу немецкого языка, фрау Эмму Штольц.
– Guten Morgen, – сказала «Новая Фрау».
Вполне возможно, это была Муратова, или Белкина, или еще кто-нибудь вроде них: закрытые женские школы испокон веков плодили различные «фокусы». И вот хотя бы эта самая фрау… Штольц, еще не знакомая с правилами школы. Интересно, кстати, она в самом деле немка, или это опять директриса придумала?
Рита подняла глаза на учительницу. И неожиданно встретилась с ней взглядом.
Потом эти насмешливые и одновременно все понимающие серые глаза будут часто сниться ей в самых страшных снах.

Внезапно оживление.

надеюсь на скорое продолжение

Проду-проду-проду

Подписываюсь. Это охреннено!

Спасибо, ребята, прямо сейчас и займусь)
Автор

УРА! Я потеряла всякую надежду на выполнение заявки! Спасибо! Безумно жду продолжения!

Заказчик

А вот и прода)

Она раздернула плотные бежевые шторы на окнах, достала из сумки бутылочку тоника – отвратительно теплого, – распахнула балконную дверь и встала так, чтобы ветер дул ей в лицо. В старом парке под окнами преподавательского общежития уже сгустилась темнота. Конечно, главная аллея, ведущая к входу в корпус, освещалась, но окна этой комнаты выходили только на старые яблони-дички. Протяни руку, и сорвешь уже налившееся, созревшее яблочко.
– При советской власти здесь был пионерский лагерь для детей партийных работников, а в девяносто пятом мы выкупили здание и сделали частную школу-интернат. Тогда для детей «новых русских», которые имели причины опасаться за свои семьи.
Голос директрисы тихонько журчал, тоник оставлял на языке приятную горечь, а воздух на улице было еще по-летнему теплым, но уже по-осеннему ясным. Эмма тихонько улыбнулась своим мыслям: ее приглашали в эту школу последние пять лет, обещанная зарплата в несколько раз превышала средний доход преподавателя немецкого языка в университете, но она отказывалась. Разве это удовольствие, пытаться научить языку избалованных дочек богатых родителей? Отнюдь.
И тут вдруг сложилось. У здешней учительницы что-то случилось с матерью, у нее самой… ей пришлось уехать.

Как она могла не узнать, что ее студентке, нежной, трепетной Машеньке, всего семнадцать лет? Но Машенька училась на втором курсе. И никогда не упоминала свой возраст. И была похожа на Риту. Не точная копия, но если прищурить глаза, вполне похожа.
Машенька знала, чего хочет. И при этом ясно догадывалась, чего хочет ее преподавательница. Они стали любовницами – и встречались до самой летней сессии, пока зачетку не украсило жирное «отлично». Летом это прекратилось: девушка уехала с родителями отдыхать. А когда осенью Эмма нашла Машу в одном из институтских коридоров, та просто сунула ей в руки свой паспорт.
Без комментариев и угроз написать заявление в милицию. Без слов поставила точку.
И Эмма приняла очередное, на этот раз срочное, предложение преподавать язык в честной женской школе с немыслимым названием «Первоцвет».

– …и тогда мы решили, что наиболее целесообразно сделать школу женской. Сейчас у нас единственное в своем роде учебное заведение. Эмма Генриховна, вы меня слушаете?
– Да-да, конечно, – по ставшей частью ее привычке, она соврала. – Необычная история школы.
– Еще бы! – Директриса – просто наемная работница – буквально раздулась от гордости. Сейчас владелец планирует построить вторую такую же школу – для мальчиков. Это очень актуально сегодня.
Конечно, актуально, цинично подумала она. Актуально воспитать не только несколько десятков богатых девочек, но и столько же богатых мальчиков гомосексуалистами. Иначе мальчикам же будет грустно: их «выгодные партии» совсем не будут ими интересоваться.
Ей ли не знать, что может произойти в чисто девчоночьем коллективе даже не за несколько лет, как здесь, всего за три недели лагерной смены.
– Главное преимущество «Первоцвета» в том, что наши учителя – лучшие в своем предмете. И совершенно уравновешены психически. Здесь никогда учительница не станет кричать на ученицу за несделанные уроки или, тем более, вымещать на ней собственное плохое настроение.
– Потрясающе!
Про себя Эмма почти рассмеялась. Да если бы здесь проводились хотя бы минимальные психологические тесты на пригодность к такой специфической работе, ее бы на расстояние услышанного крика не подпустили бы к закрытой женской школе, тщетно пытающейся скопировать викторианские традиции.
– …ну, и конечно, условия работы. Как вам, например, ваша квартира?
– Спасибо, Галина Дмитриевна, об этом я и мечтать не могла. Лучше, чем у меня дома.
Конечно, лучше. Но если бы ее спросили, евроремонту и однотипной «икейной» мебели она бы предпочла в составе «квартиры» кухню или, хотя бы, электроплитку и холодильник. Чтобы было, где хранить тоник и на чем варить кофе.
– Тогда я оставлю вас, разбирайте вещи. – Директриса сахарно улыбнулась. – Завтра у вас пять уроков, первый – у десятого класса, – начинается в восемь. Вот расписание. Мы с вами встретимся в без пяти восемь, у дверей моего кабинета, и я представлю вас девочкам.
Эмма едва сдержалась, чтобы не сказать колкость. Конечно, это же ерунда: за один вечер подготовить пять уроков у новых, совершенно незнакомых классов, программы которых она никогда не видела. Впрочем, она по крайней мере познакомится со всеми.

Она почти проспала, но в половину восьмого ее как будто кто-то толкнул. Эмма вскочила, забыв заправить кровать, натянула первые попавшиеся джинсы и куртку и выскочила из комнаты. Преподавательское общежитие молчало: те, у кого уроки сегодня начинались в восемь, видимо, уже ушли, счастливчики, работавшие с девяти, только вставали.
Женщина буквально вывалилась из дверей корпуса, и оценив степенность и извилистость главной аллеи, пришла к выводу, что преподавателям бегать стыдно. Можно сократить время в пути иначе. Решительно шагнула в траву, едва не до колен промочила джинсы: не иначе, ночью шел дождь.
Очень скоро Эмма поняла, что пройти напрямик сквозь заросший сад – дело гораздо более трудное, чем кажется на первый взгляд. Она устала снимать с джинсов и куртки репьи, возненавидела протекающие ботинки и наверняка испачкалась, как свинья. Так что будке охранника учительница обрадовалась, как родной. По крайней мере, тот мог вывести ее к учебному корпусу.
Однако Эмму и здесь ждало разочарование. Чем ближе она подходила, тем яснее становилось, что будка заброшена, и судя по всему, очень давно. Да и вряд ли в ней когда-либо находились люди. Строение оказалось больше похожим на помесь трансформаторной будки с водонапорной башней-недоростком. Такое же круглое и кирпичное. Она уже собралась уйти, как вдруг поняла, что будке находятся двое.
Более того, там происходила сцена соблазнения. И как ни смешны и топорны были заигрывания соблазнительницы, ее жертва все равно ничего не понимала. Старая, как мир, игра, где оба участника могут быть любых возрастов и полов. Почти не понимая, что она делает, Эмма подошла к дверному проему и увидела двух целующихся девочек лет пятнадцати-шестнадцати.
Возбуждение нахлынуло резко, почти мгновенно. Между ног как будто образовалось маленькое жаркое болото, в горле пересохло, язык непроизвольно облизнул губы.
Эмма стиснула зубы. Кажется, она переоценила свои силы, соглашаясь на эту работу. Стоит как можно скорее завести себе любовницу из числа учительниц – вряд ли они имеют возможность регулярно выбираться в город, но мужа ни одна из них с собой в общежитии не поселила. Значит, нужный опыт есть.

К учебному корпусу она вышла только через пятнадцать минут, промокшая, злая и вся в репейнике. Директриса, к удивлению Эммы, высказываться по поводу опоздания не стала, только просила впредь не срезать дорогу через парк и даже дала время привести себя в порядок.
Выглядит школа действительно внушительно, подумала она саркастически, отмечая в ремонте несомненные черты частого спонсорского вмешательства. Другой вопрос, что там, в этих милых головках? Если ее незадачливые влюбленные смогут хотя бы признаться друг другу в своих чувствах по-немецки, она уже готова поставить им «хор.» автоматом. Впрочем, это не университет, и вряд ли здесь в ходу автоматы.
Десятый класс – семь девочек-подростков в одинаковой форме – не произвел на Эмму большого впечатления, пока она не опознала в одной из учениц неудачливую соблазнительницу. Скорее всего… точно. Вот именно с ней за одной партой и сидит «невинная жертва». Она решила повнимательнее рассмотреть девочку и замерла. За второй от окна партой сидела Рита – такая же, какой она запомнилась Эмме летом восемьдесят девятого.

В любимое, однозначно)

Kotani Erisa
спасибо, очень приятно)
я все-таки хотела бы предостеречь от идеализации моих героинь. Ничего положительного в психически нездоровой несчастной женщине, насилующей свою ученицу нет и не может быть. Риту, конечно, можно пожалеть.
Так или иначе, этот текст изначально планировался БЕЗ положительных героев

Это была я, автор)

AlisaRat, заказчик, я вас поймала!)
Автор

Ну что ж такие маленькие кусочки? Автор, очень надеюсь увидеть мноооого проды... Начало интригует...

Заказчик

Спалилась

Заказчик

дадада)))
и кстати, я сейчас едва не отправила от себя комментарий)

Тему надо назвать "авторско-заказчицкое палево")))

Автор, ну хоть у-мейлом напишите, кто вы, чтоб честно было...

Заказчик

P.S. Это все от избытка чувств. Я правда не надеялась, что кто-нибудь возьмется за мою заявку...

Нееет) вы все узнаете потом, когда дочитаете
а заявка интересная и сложная, отчего бы не взяться?
автор

Автор,

Ну и ладно! Вы, главное, пишите! И побольше! И не бросайте! И... это... бурную фантазию =)))))

Спалившийся Заказчик

с удовольствием)
единственное, могут быть перерывы на работу и институтские долги
но вы же простите?)
автор

Постараюсь простить.

Не теряющий надежды заказчик.

Автор
Но ведь то что героине не идеальны и есть самое охрененное. Я так давно не читала что-то без розовых слюней, что Ваш кинк бальзам на душу читателя))

Kotani Erisa
посмотрим, выдержу ли)
автор

автор, спасибо) ждем продолжения)
только маленькое уточнение - студентке Машеньке, чтобы Эммины действия попали под статью, должно быть не больше 16-ти. а с семнадцатилетней, если по обоюдному согласию, можно - закон не против.

Спасибо большое) если эта тема еще раз всплывет, напишу, что она училась на первом курсе
Автор

Это есть хорошо. Очень, очень хорошо.

Сочувствия к героине, хе, не возникает. Нечему.

Модо
Спасибо!) Значит, у меня наконец получилось сделать неприятного героя)
Автор

автор, это гость, который в 07.51. я неправильно выразился - не больше 15-ти.. не знаю уж, как это приятнуть к студенчеству(
но повтроюсь - фик очень хорош, и характеры фактурные. буду ждать обновлений)

Тогда пусть пока остается как есть, будем считать, пока лучше не придумается, что у Эммы высокие моральные принципы)))))
Автор