Автор сразу признается, что не силен в истории раннехристианской Руси - я все больше как-то по Западной Европе - а потому надлежащую атрибутику спешно надергал по справочникам, Википедии и Всеволоду Иванову. Обстановка вышла несколько лубочной, а рассказ... Ну, вот такой получился рассказ.
У гречанки локоны вьются тяжелыми кольцами и черней воронова крыла. Кожа ее цвета жемчуга – не местной молочно-белой речной зерни, дробно стучащей в пригоршне, но заморского, что в полдень наливается живым внутренним золотом. У гречанки острый носик, очи, ровно бездонные омуты под Велесовыми кручами, алые губы, серебряный венец в упругих кудрях и звонкие мониста на шее. Она носит чужеземные платья, шелестящие и сияющие всеми цветами земными. Она вышивает по аксамиту-бархату диковинные соцветия и невиданных зверей, мастерит украшения с драгоценными каменьями, в высоком тереме читает для княгини ромейские книги. Крещеное имя ее – Агата. Отчего же имени нет у ней вовсе, потому все так и кличут ее: Агата, дочерью Леонидова, из семьи Мелесиниевой, в самом Царьграде рожденная. Отец ее, Леонид, златокузнец и умелец превеликий, приехал сюда вкупе с людьми ромейской царевны Анны – та многих греков привела из Византии на Русь, дабы не заскучать в далеком краю и не страшиться обычаев чужеземных. Анна - княгиня пресветлая, лебедь белая, в небесах светлых кружащая. Агата вместе с прочими девицами греческими и киевскими служит ей. Агата строга обликом и взором. Агата христианинка, носит крест золотой, косится удивленно на порядки местные, но помалкивает, ибо невместно гостю осуждать в дому нравы хозяйские. Агата дева высокоумная, осенью замуж пойдет – да не за грека из своих, а за сынка воеводина. Не по отцову велению или княжьему соизволению, по собственному выбору. Посмел бы кто такой повелеть… Вот она какая, ромейка Агата. А у Смышлены - косы цвета осенней листвы вихрем лохматятся во все стороны. У Смышлены глаза котовьи, круглые в ярую прозелень, конопушки на носу да нрав неповадливый. Груди у нее - налитые яблочки, ноги длинные и быстрые, тело жаркое… только никого покамест тот жар не обогрел, никому приюта и ласки не дал. Смышлена – девка дворовая. Цельный день с утра раннего до сумерек носится по теремам да хлопочет по чужому хозяйству. Вечерами Смышлена поет, а ночами, когда подружки ее украдкой проливают слезы по княжьим дружинникам, грызет подушку и вспоминает. Вспоминает, как ромейка идет через двор, по мокрой от искристой росы траве, щурится на солнце и улыбается украдкой чему-то. Как она хмурит брови – длинные, вразлет. Носик у нее заостряется птичьим клювом, голос становится сухим и звонким, точно трава осока в предзимье. В черных локонах горят серебряные колокольца, качаются, манят быстрыми искорками. Агата учит девиц низать бисер в пестрые ожерелья, подбирая цвета один к одному, пальцы ее быстро перебирают цветные бусины в плетеных коробах, отбрасывая негодные, с трещиной или облупившиеся. Ромейка говорит на славянском наречии складней многих, лишь порой пришептывает на свой заморский лад. Она ходит слушать девичьи песни, смотрит на хороводные пляски, играет с малыми дочками князя – теми, что от прежних его жен. Бывшие княжьи подруги разъехались, сызнова замуж повыходили, а дети – дети здесь. По новому, христианскому обычаю детей князя от прежних союзов, говорят, надо считать незаконными. Только у кого рука поднимется и язык повернется родную кровь от себя отторгнуть? Нету такого закона и быть не может. Смышлена в Рода верует. В Ладу прекрасную, в дочь ее, добрую Лёлю. В Мокошь, женскую сподручницу и защитницу. Приносит богиням свои дары – когда белую курицу, когда плат расшитый, когда собранные поутру цветы заветные. Агата в церкви молится – в той, что недавно выстроили греки. Смышлена стережет, когда ромейка возвращается в терем. Идет через двор с корзиной, глядит в сторону – вроде по своим делам, а вроде бы рядом. - Смыш-ле-на, что означает твое имя? – любопытствует ромейка. – «Быстрая разумом»? - Угу, - бормочет Смышлена. Шелковый подол метет траву, сбивает пушистые головы одуванчикам, шлепают босые ноги, переступают узкие сафьяновые туфли. – Такая шустрая, шустрей некуда. Негоже это, девке мечтать о другой девице – так, как ночами парни сохнут по подружкам, думает Смышлена. Негоже… сладко, томительно сладко, что сердце сжимается – словно холодная ладонь тискает его в кулаке, зажмет и отпустит, а потом опять стиснет, да посильнее, до брызнувших слез. Глупо это. Проку с того никакого. Кобыла с кобылкой не милуется, кобыла жеребца алчет, медведица лесная – медведя бурого, а турица – ярого тура. Всякая живая тварь ищет себе дружка али подружку. Чтобы дом. Чтобы дети. Чтобы боги улыбнулись, взглянув поутру на детей своих. Глаза у Агаты – ночь темная. Заблудилась Смышлена в ночи. Заблудилась и сгинула. И совета спросить не у кого. Девки дворовые не поймут или смяться начнут, отцу-матери такое знать ни к чему… Вот старая ведунья Чернояда точно выслушала бы. Сказала б, как быть. Каким зельем вытравить из души ромейку. Но Чернояды больше нет на свете, ушла ведунья в леса и не вернулась. Сыскала себе полянку, прилегла там – и сгинула, стала травами и землей, колючей елью и алой брусничной россыпью. Нет Чернояды – и некому направить Смышлену. Бьется она рыбкой на костяном крючке. - На праздник Купалы пойдешь ли? – спрашивает Смышлена, без надобности приходя лишний раз убраться в комнатах Агаты. У ромейки без смышлениных хлопот в дому чистота, цветы в глиняных горшках, лики святых на позолоченных досках, сундуки да короба с рукоделием. - Это ваш праздник. Невместно мне там быть, - качает головой Агата. - Купалина ночь для всех. Так князь говорил давеча, я своими ушами слышала. Приходи, - настаивает Смышлена. - Сколько среди нас живешь, а на Купалу никогда прежде не приходила, - она переставляет шкатулки с места на место, лазоревые бусины гремят, раскатываются по столу, она торопливо сметает их ладонью. – Приходи. Вместе будем, я тебе все покажу и расскажу. Против воли твоей никто тебя не коснется. Все пойдут, а ты что же – будешь одна сидеть, глаза вышивкой протирать? - Я подумаю, - Агата улыбается, очи ее бездонные полнятся лукавством, нежным и непритворным. Когда она так улыбается, Смышлена замирает на месте и знает, заранее знает – гречанка согласится. Придет. Купальская ночь коротка и мимолетна. И бесконечно длинна, словно Макошь откладывает свою прялку. Замирает вечно кружащееся веретено, сплетающее Время-Нить. Купальской ночью костры отражаются в опрокинутой чаше неба. По темным водам плывут наговорные венки со свечами, перемигиваясь с ясными звездами в темнеющих небесах. Луга и леса полнятся голосами – окликающими, зовущими, смеющимися, поющими. Плещется, вскипает вода – русалки купаются рядом с людьми, дети лесные обнимают детей человеческих, целуют, не желая зла, не пытаясь обманом увлечь в темные, прохладные глубины. Крутятся огненные колеса, пары скачут через мечущий кусачие искры огонь, зажимая в ладонях стебельки живокости. Не спи, не смыкай глаз купальской ночью, ищи в зарослях шуршащего папоротника распускающийся багрян-цвет, любись, не спрашивая имени, славь любовью своей богов, ибо и они подтверждают сегодня свой извечный союз. - То Ярило-Солнце с Зарей-Заряницей сходится, этой ночью они свадьбу празднуют, оттого и ночь такая светлая – день с ночью целуются, - Смышлена болтает ногами над невысоким обрывом, снизу доносится плеск, хохот и девичьи визги. На длинной отмели яростно полыхает костер, кружат танцующие тени. Они с Агатой сидят на переплетении сосновых корней, на черных кудрях Агаты лежит венок – тонкие березовые веточки, туго перетянутые стеблями чернобыльника-полыни. Запах у свежесрезанной полыни острый, пряный, щекочущий ноздри. Платье на Агате белое, тонкого льна, с алой каймой, косы расплелись, взгляд шальной, словно ромейка захмелела от молодого меда. Шальной взгляд, манящий… и горестный, словно видит она нечто, чего видеть ей не положено, да нету силы отвести очи в сторону – вот и смотрит, печалуясь. - Парилии, - медленно произносит она непонятное слово. – Костры и жертвы. - Какие жертвы? – не разумеет гречанку Смышлена. – О чем ты? Скот, что у Подола городского собирали – он не для убоя, что ты! Его погонят через сварогово пламя, чтобы скотина не хворала. Чтобы берегини коснулись каждой коровы и всякого коня. Чтобы они долго жили да плодились на радость хозяевам, - она берет Агату за руку, словно бы невзначай, и та не противится. Запястье тонкое, перехваченное створчатым браслетом литого серебра. - Был такой праздник, - ромейка смотрит на реку, на мельтешение светлых тел в черной пенящейся воде, отливающей лунным серебром. – Давно, в империи. В той империи, что предшествовала нашей, в языческие времена цезарей. В книгах говорится, это было прекрасно… и жутко. Когда все дозволено, когда нет никаких преград, ни раба, ни господина, ни мужчины, ни женщины. Когда весь город пляшет на площадях. Так нельзя. Это дурно.
Продолжение - Это ты скоро одуреешь от своих высокоумных книг, - сердится Смышлена. Вот опять ромейку понесло невесть куда. Сейчас сызнова примется твердить о том, как скверно и грешно – любиться без законного брака в ихней греческой церкви. Мол, должнО усмирять любые свои желания, эта жизнь – лишь порог перед жизнью вечной, загробной… Словно не живая девка с тобой разговаривает, а высохший монах ромейский, от всего отгородившийся своим крестом да четками кипарисовыми. – Нет в Купалиной ночи ничего дурного. И в любви тоже нет. Любовь - она чистая. Она как… - Смышлена запнулась, глянула по сторонам, сыскала слово пригодное: - Она как тот костер. Ты прыгнешь через него, все дурное в тебе сгорит и пеплом унесется. Здесь так говорят. Так верят. - Впрямь - Быстрая Разумом, - смеется Агата. – Прости меня. У вас праздник, а я твержу нравоучения. Но пойми и ты меня, - она говорит быстро и торопливо, путаясь в словах и шепелявя. – Мне здесь нравится. Земля, город, река, леса. Здесь лучше, чем в Константинополе. Здесь будут жить мои дети, и их дети, мои внуки и правнуки, но… не хочу я им такой участи. Не хочу, чтобы они вернулись к языческим нравам. Из этого не выйдет ничего хорошего. Поверь мне, - гречанка поворачивается, хватая Смышлену за обе руки, пальцы у нее сильные и холодные. – Это уже было. Я знаю, я читала книги, я видела мир. Ты не ведаешь, что творится в окрестных краях, а я знаю. Знаю историю. Знаю былое. Все, все это – оно так красиво, так ярко, но… - только что ромейка смеялась, а теперь плачет, ночь и огонь дробятся в ее слезах, ползущих по щекам, и Смышлена не выдерживает. Тянется вперед, целуя Агату в губы – мягкие и соленые. Целует долго. Так долго, что кажется – нет вокруг ничего, только пальцы, стиснувшиеся на запястьях, да вздрагивающие губы, прикипевшие к твоим губам. Слез в глазах Агаты больше нет. В черных заводях плещутся серебряные рыбы, хороводят, ходят колесом, влекут за собой. - Молчи, - говорит ромейка. Голос у нее чужой, не свой. Русалий голос переливается водяным звоном на хрустальных окатышах, дрожит озерцом воды в сомкнутых ковшиком ладонях. – Пойдем со мной. Смышлена встает и идет за гречанкой. Дальше, дальше, через подлесок, напрямую, спотыкаясь о коряги и оступаясь, ежась, когда по босым ногам хлещет крапива. Через лес, полный приглушенных голосов и шепота, к смутно белеющей в темноте березе. Агата жмется спиной к белому стволу, сливается с ним, обрастает корой, обращается из греческой девы – вещим древом. Ветви с прохладными, клейкими листьями гладят Смышлену по лицу, касаются плеч и шеи, обнимают, прижимают крепче, влекут к себе. - Лада моя, - шепчет Смышлена. - Агапиа… любимая, - откликается лесное эхо. Летний звездопад обильным дождем осыпает землю, звезды разбиваются о разлапистые листья папоротников, распускаются тугие почки, пляшет обжигающая холодом искра багрян-цветка, отпирающего клады и сердца людские. Черные кудри и кудри цвета кленовой листвы по осени. Сладость меда и горечь полыни под языком. Острая игла вонзается в сердце, неспешно и глубоко пронзая его насквозь. Далекий раскат зарницы где-то за горизонтом, за холмами, за изгибами огромной неспешной реки. Божий брак свершился, родился Купало – тот, что хранит влюбленных и любящих. Тело, огнем пылающее под ладонями. Гладкое, упругое, всклень налитое силой и потаенными желаниями – как сок, бурлящий под березовой корой, неудержимо устремляющийся по весне вверх по стволу, оживляющий листья и душистые сережки почек. Как река в половодье. Неловкие поначалу пальцы, жарко, так жарко, что ночной холод не смеет подступить, поджимает хвост, прячется под речными обрывами. Трепет подстреленной птицы, всхлип, мягкая тяжесть груди Агаты, ее соски – как налитые ежевичные ягоды, темные на светлом. Смышлена не отпустить ромейку. Не может отвести завороженных глаз. Не может шагнуть в сторону и боится – боится того, что Агата оттолкнет ее, велит забыть и никогда больше не вспоминать, велит не подступаться к ней более. Смышлена не ведает, нарушила ли она божьи запреты и обычаи рода, но вот Агата… Агата наверняка решит, что прогневала своего бога – похожего на злого старика, мелочного и подозрительного, как думается Смышлене. - На прекрасном острове жила когда-то женщина, - не открывая глаз, произносит ромейка. Ее голова клонится набок, точно сползший венок стал слишком тяжел для нее. – Очень давно это было. Она… она слагала песни, а сердце ее было таким огромным, что было готово полюбить весь мир. Сапфо ее звали. Она полюбила подругу – а та сбежала с мужчиной. Она полюбила мужчину – тот изменил ей с ее лучшей подругой. Песни ее больше не полнились радостью, а сердце разбилось. Она вышла из дома, поднялась на скалу и прыгнула вниз, в море. В море, бездонное, как ее любовь, - Агата поднимает ресницы, они дрожат. – Но здесь нет моря, и мне некуда прыгнуть. Да и нельзя. Бог дал мне жизнь, я не вправе выбрасывать его дар. - Зачем тебе умирать? Живи, - умоляет Смышлена. – Живи, прошу тебя. Ты красивая. Ты высокомудрая. Ты лучшее, что есть в мире. Агата, Агата, скажи, что ты не умрешь! - Я не умру, - гречанка слабо улыбается, убирает с лица Смышлены рыжие прядки. – Не умру, моя Агапиа. Просто мне жаль, что я не умею слагать песен, как Сапфо. - Я умею, - чуть смущенно признается Смышлена. – Хочешь, я придумаю тебе песню? Я все сделаю, все, что захочешь! - Никогда не смей так говорить, - неожиданно строго обрывает ее ромейка. – Никогда не предлагай променять свою жизнь на чужое желание. Это очень легкомысленно и глупо, - она осторожно высвобождается, подбирает свое платье, промокшее и позеленевшее, сокрушенно цокает языком. – Я возвращаюсь домой. И не хочу, чтобы ты шла со мной. Мне нужно подумать, - земля качается под ногами у Смышлены, болото затягивает ее, а одевающаяся ромейка добавляет: - Я не гневаюсь, нет. Я хочу, чтобы ты оставалась моей подругой… просто мне нужно побыть одной. Спросить Господа. Подумать, понимаешь меня? - Да, - кивает Смышлена, не веря своему счастью. - Ты же Быстрая Разумом, Агапиа, - Агата чуть растерянно озирается по сторонам, соображая, в какой стороне город. Она уходит, прямая и легкая, хранимая неколебимой верой в то, что небеса позаботятся о ней и никто в мире не замыслит против нее ничего дурного. Уходит сквозь пробуждающийся лес и рассветный туман, Смышлена смотрит ей вслед – и падает на колени. Падает, торопливо обрывая траву вокруг, разглядывая стебли и соцветия, отшвыривая ненужное. Она ползет на карачках вокруг березы, выискивая, бормоча, косясь на светлеющие небеса. Ночь еще не кончилась, солнце не взошло, чародейство земное еще творится, наполняя травы и коренья неведомой силой. Смышлена яростно копается в жирной лесной земле, пальцами выкапывая глубоко засевшие корни, вытаскивая их, запихивая в перепачканный подол, мотая головой и отбрасывая лезущие в глаза спутанные волосы. - Не бывать тому, - тихо, яростно твердит она. – Не бывать. Не пойдет моя Агата замуж. Моей будет. Изведу любого. Моя она. Ничья, моя. Она неловко встает, придерживая подол – и травы рассыпаются. Собранные ею на чужую погибель злые травы Купалиной ночи. Смышлена беззвучно плачет. У древесных корней лежит оставленный Агатой венок – полынь сплетается с березовыми листьями.
Заказчику большое спасибо за заявку - лишний повод покопаться в исторических залежах на предмет чего-нибудь интересного. Всем остальным также большое спасибо за отзывы - хотя автор опасался заслуженно огрести лаптями по хребту за разлюли-малинный стиль в духе мульта про князя Владимира и прочие этнографические вольности на фоне условного Киева. Эти славяне такие славяне, знаете ли!
Aerdin Что вы, что вы, я тут просто мимо проходил, гляжу - лапти раздают, новые, почти неношенные. Думаю, дай возьму парочку. Спасибо. Как хозяева скажут "Маски долой!" - так мы сразу и явим миру свою хитрую довольную морду.
Aerdin Я стараюсь чаще оказываться в окрестных краях. Вся беда в том, что не смотрю я анимэ и сериалов в столь обширном количестве, тема про учительниц и школьниц кажется мне... мнэээ, полуэкт... в общем, не моего поля сия трава, а по книгам или симпатичным мне фильмам задачки подкидывают редко. Потому и подаю голос редко, когда удается углядеть нечто особо занимательное.
"Всевышний хоть и изощрен, но не злонамерен". Старая иезуитская поговорка
Автор Вся беда в том, что не смотрю я анимэ и сериалов в столь обширном количестве, тема про учительниц и школьниц кажется мне... мнэээ, полуэкт... в общем, не моего поля сия трава, а по книгам или симпатичным мне фильмам задачки подкидывают редко. камрад!
Aerdin Вот бы заказчики учли пожелания на будущее... Что-нибудь такое-эдакое на историческом фоне времен сугубых потрясений... Или по какой книге хорошей. Ну хоть бы даже ориджинал с подвывертом! А там наверняка сыщутся какие-нито дамы с ярким характером и трудной судьбой.
Правило № 408: Всегда нужно тратить время впустую, особенно когда его нет. Время тебе не указ!
Спасибо огромное за рассказ, вам столько уже наговорили всего хорошего, я не знаю что и добавить.... Очень нравятся книги и рассказы о Руси, хотя я и не сильна в истории.
.:MATTY:. Доброе слово и кошке приятно, мр. Как я уже успел убедиться, понятие "о степени познания в истории" бывает весьма расплывчатым. Кто-то действительно знает очень много и толково, но при этом все равно считает свой багаж познаний весьма скудным. Кто-то же, напротив, осиливает пару популярных книжек не лучшего качества, но судит о многих запутанных вещах весьма и весьма самоуверенно.
Кстати! Автору: это замечательная богатая идея, что одна из девушек - византийская гречанка. Поразительно, но исторический факт: в Византии, где строго следили за общением незамужних девушек с мужчинами, лесбийские отношения блудом не считались. Они не афишировались, но и ничего предосудительного с точки зрения религии и морали в этом никто не находил. Для Агаты роман с девушкой морального, религиозного конфликта вызывать, по идее, не должен, хотя для нее лично это, конечно, может быть проблемой как что-то неожиданное, новое и вообще путающее карты в виду скорого замужества. Пишите продолжение!))
Janchen Это все оттого, что в момент написания рассказа за моей спиной подрастающей поколение как раз смотрело этого "Князь-Владимира" и отголоски распевок Расторгуева невольно перешли в рассказ.
Гость от 2009-12-25 в 00:05. Мне-то как раз казалось, что в отношениях христианка-язычница должен всплыть скорее конфликт идеологий и мировоззрений с разных религиозных кочек - и это показалось наиболее занимательным. Обитательница мира, где все относительно дозволено, и мира, где почти все запрещено, и который очень скоро одержит верх. Но никакого продолжения, увы, не будет - это был просто этюд-виньетка для сообщества и не более того, без каких-либо дальнейших задумок.
На свете есть всего 10 разновидностей людей. Те, которые понимают бинарный код, и те, кто не понимают
Красиво спасибо автору!
Поразительно, но исторический факт: в Византии, где строго следили за общением незамужних девушек с мужчинами, лесбийские отношения блудом не считались. Можно источник информации? мне с корыстными целями, могу в личку написать обоснуй
alba-longa Не помню. Скорее всего - И.С. Кон, но какая книга не скажу. Наберите в гугле что-нибудь типа "лесбийская любовь в Византии", авось высыпется.
-
-
22.12.2009 в 02:51«Злые травы»
-
-
22.12.2009 в 02:53-
-
22.12.2009 в 06:45Заказчик.
-
-
22.12.2009 в 09:43-
-
22.12.2009 в 10:10-
-
22.12.2009 в 11:18Просто читатель.
-
-
22.12.2009 в 12:43-
-
22.12.2009 в 13:05-
-
22.12.2009 в 14:56Всем остальным также большое спасибо за отзывы - хотя автор опасался заслуженно огрести лаптями по хребту за разлюли-малинный стиль в духе мульта про князя Владимира и прочие этнографические вольности на фоне условного Киева. Эти славяне такие славяне, знаете ли!
-
-
22.12.2009 в 15:29спасибо огромное))) откройтесь!
-
-
22.12.2009 в 15:49Что вы, что вы, я тут просто мимо проходил, гляжу - лапти раздают, новые, почти неношенные. Думаю, дай возьму парочку.
Как хозяева скажут "Маски долой!" - так мы сразу и явим миру свою хитрую довольную морду.
-
-
22.12.2009 в 17:45-
-
22.12.2009 в 20:36Читатель
-
-
22.12.2009 в 21:07-
-
22.12.2009 в 21:23Your little southern bear... Приятного аппетиту.
Всегда ваш Автор.
-
-
22.12.2009 в 21:30-
-
22.12.2009 в 23:50Вся беда в том, что не смотрю я анимэ и сериалов в столь обширном количестве, тема про учительниц и школьниц кажется мне... мнэээ, полуэкт... в общем, не моего поля сия трава, а по книгам или симпатичным мне фильмам задачки подкидывают редко.
камрад!
-
-
23.12.2009 в 00:59Your little southern bear... *поскребши в затылке* Да можно, наверное...
-
-
23.12.2009 в 01:39Очень нравятся книги и рассказы о Руси, хотя я и не сильна в истории.
-
-
23.12.2009 в 01:50Как я уже успел убедиться, понятие "о степени познания в истории" бывает весьма расплывчатым. Кто-то действительно знает очень много и толково, но при этом все равно считает свой багаж познаний весьма скудным. Кто-то же, напротив, осиливает пару популярных книжек не лучшего качества, но судит о многих запутанных вещах весьма и весьма самоуверенно.
-
-
24.12.2009 в 13:08А намек, кстати, на "Князя Владимира" чувствуется)
Что-нибудь такое-эдакое на историческом фоне
Хочется. Жаль, что таких заявок и правда мало.
-
-
25.12.2009 в 00:05Пишите продолжение!))
-
-
25.12.2009 в 02:02Гость от 2009-12-25 в 00:05. Мне-то как раз казалось, что в отношениях христианка-язычница должен всплыть скорее конфликт идеологий и мировоззрений с разных религиозных кочек - и это показалось наиболее занимательным. Обитательница мира, где все относительно дозволено, и мира, где почти все запрещено, и который очень скоро одержит верх.
Но никакого продолжения, увы, не будет - это был просто этюд-виньетка для сообщества и не более того, без каких-либо дальнейших задумок.
Автор, с наилучшими.
-
-
03.01.2010 в 21:40-
-
29.01.2010 в 21:03Поразительно, но исторический факт: в Византии, где строго следили за общением незамужних девушек с мужчинами, лесбийские отношения блудом не считались.
Можно источник информации? мне с корыстными целями, могу в личку написать обоснуй
-
-
29.01.2010 в 21:07-
-
30.01.2010 в 00:14