читать дальше-3- Кажется, Сесси опять дремлет. Тине не хочется беспокоить подругу. Скучая, она принимается разглядывать комнату, в которой никогда ничего не меняется. Скучная комната. Скучные обои. Скучный Иней. Только присутствие подруги преображает их. Тина уверена, для глаз Сесси все выглядит по-иному. Может быть, она вообще видит другую комнату. Иначе откуда бы знала про розочки? Хотелось бы верить, что Тина в ее глазах остается самой собой. Надо спросить подругу, каким она видит Иней. Тина уже давно собирается, но каждый раз смущается и откладывает разговор. Как будто речь идет о чем-то стыдном. Еще ей хочется знать, как выглядит дневной мир Сесси, и как подруга приходит сюда, и почему их сны совпадают, но спрашивать об этом неудобно. Словно завалиться в гости без приглашения. А сама Сесси ничего не рассказывает. Наверное, не хочет вспоминать лишний раз. Но Иней и так не дает забыть. Тина косится на подругу. Та лежит тихо, опустив длинные ресницы, и похожа на спящую красавицу из сказки. Белоснежку, которая ждет своего принца и поцелуя. Она так неподвижна, что кажется мертвой. Закусив губу, Тина присматривается и видит, как ее грудь размеренно поднимается и опускается. Неслышно. Чуть заметно. Она жива. Иней не дотянется до нее. Не скроет под собой бледную кожу, как затянул эти стены. Не превратит ее в снежную статую. Тина мигает и отводит глаза.
Девочка всерьез размышляет, стоит ли поиграть в принца, а не в принцессу, и опробовать на подруге силу волшебного поцелуя. Но тут ее блуждающий взгляд останавливается на занавешенном окне. Покрытые Инеем шторы задернуты так плотно, что не видно ни щелочки, из-за них не пробивается ни лучика света. Тяжело будет выглянуть наружу, не касаясь пораженной изморозью ткани. Но Тина не знает, что там, за окном, она никогда не думала об этом. И это гораздо интереснее какого-то дурацкого рисунка на дурацких обоях. Девочка садится, потягивается и встряхивает головой. Застывает на мгновение, очарованная своими волосами. Длинные, густые пряди похожи на огненный водопад. Тине никогда не надоест любоваться ими. Единственное, о чем она жалеет, - что здесь нет зеркала. Раньше она могла только мечтать о таких волосах. Если бы здесь не было Сесси, ничего этого не было бы. Это подруга объяснила, что в ночном мире можно надевать все, что хочешь. И хорошо, что объяснила, иначе Тине так и пришлось бы ходить с кошмаром на голове. А ей хотелось, чтобы Сесси видела ее красивой. Впрочем, подруга вроде бы всегда считала ее красивой. В любом виде, с любой прической. Или только говорила, что считает. Интересно, значит и Сесси в своем дневном мире может выглядеть по-другому? Тина бросает на подругу быстрый взгляд. Сесси спит, смешно оттопырив нижнюю губу, и ее лицо кажется совсем детским. Как будто она много младше Тины. Лицо подруги выглядит смутно знакомым, хотя девочка не может вспомнить, где видела ее прежде. Однажды Тина спросила об этом Сесси, и та рассмеялась. "Наверное, мы просто созданы друг для друга, - ответила она. - Мне тоже кажется, что я знала тебя всегда". Тине казалось так же, но все-таки поспешный ответ подруги и ее смех казались неестественными. Но память молчит. В снах дневного мира Тина не помнит про ночь. В ночном мире она забывает о дне.
Тина тихонько спускает ноги с кровати, и босые ступни тотчас обжигает холодом. Полчище мурашек пробегается вдоль позвоночника, и девочка поспешно стискивает зубы, чтобы не клацать ими на манер кастаньет. - Опять тепло тратишь? - голос Сесси ни капельки не сонный. Как чутко она спит! - Прогуляться хочу, - язвит Тина, раздосадованная постоянным надзором. Как будто она малявка какая-нибудь. - Замерзнешь же, балда, - горячие руки обнимают ее и тянут обратно, в тепло, но Тина сопротивляется. Не по-настоящему, а для порядка. Теперь, когда подруга проснулась, девочке вовсе не нужно это окно. Подождет до следующего раза. - Я хочу посмотреть, что там, - упрямится она. - Мне _интересно_. - Там? - Сесси от души зевает, так что Тина еле удерживается от ответного зевка. - Там ничего нет. Интересного. Такого, чтоб пятки отмораживать. Но если хочешь, - добавляет подруга лениво, - смотри. Ее руки разжимаются. - А ты? - А мне и тут хорошо. - И мне, - решает Тина, поспешно подбирая ноги. - Хорошо. Она прижимает заледеневшие ступни к горячим ногам Сесси, и та взвизгивает.
- Почему здесь так холодно, Сесси? Подруга тихо смеется. - Потому что я тут. Мы, фригидные суки, всегда вымораживаем окружающих. Такова наша сучность. Тина удивленно мигает и запускает руку под одеяло, исследуя ее тело на ощупь. Горячая кожа. Мягкая и гладкая, как шелк. Какое банальное, книжное сравнение, но больше ничего не приходит в голову. Мягчайший, нежнейший шелк. Горячий. Размеренное биение пульса под ним. Как странно, что в ночном мире у сновидения бьется сердце. - Ты – горячая, - сообщает Тина тоном первооткрывателя. - Так что никакая ты не сука. - Не понимай все так буквально, мелюзга, - отвечает Сесси неуловимо изменившимся голосом. Легкая хрипотца выдает ее возбуждение. - Я пошутила. - Значит, дело не в тебе? - Во мне, конечно. Но только мужчины думают, что все беды – от женской фригидности... Теперь моя очередь мерить тебе температуру, - девушка приподнимается. - Смотри-ка, теплая. Хм. И здесь тоже. И здесь. Надо же, и здесь... Скоро пальцев оказывается недостаточно, и тогда Сесси помогает им губами. А потом и языком. Ощущая влажное и горячее прикосновение ее губ, Тина перестает думать. И это здорово. Чувствовать тепло и не думать ни о чем.
-4- Сесси натягивает на ее плечи сползшее одеяло. - Мне не холодно, - сонно бормочет Тина. - Хорошо... - Значит, пора просыпаться, малышня. - Не хочу! - хнычет она, крепко зажмурившись. - Хочу быть здесь, с тобой. - Здесь нельзя долго оставаться. Замерзнешь. - Мне тепло! - Ты не согреваешься, а замерзаешь, дурища. Пора просыпаться, - Сесси целует ее в лоб. - Давай. Проснись и пой. - Ну Сесси! - О чем мы договаривались, ну-ка? Если я говорю, что надо просыпаться, надо просыпаться. - А вот возьму и не проснусь, - упрямится Тина. - Что тогда? Она спрашивает с замиранием сердца, хотя прекрасно знает ответ. - Останешься здесь. Навсегда. - Навсегда-навсегда? - Насовсем. - Ну и отлично! Хочу быть здесь, с тобой! - А я не хочу, - резко обрывает ее Сесси. - Делать мне нечего, вымораживаться в этом холодильнике, как будто я – завалявшийся фарш. Да еще за компанию с капризной, сопливой мелюзгой. Вот уйду, оставлю тебя одну, и валяйся тут, сколько хочешь. Разглядывай эти дебильные розочки. Она и правда откидывает одеяло и садится в кровати, и сердце в груди Тины покрывается морозными узорами и Инеем. Совсем, как стены. - Сесси... - Ты будешь вставать или нет? - сердито спрашивает подруга, кажется, пряча за недовольством раскаяние. Тина с усилием проталкивает морозный воздух в пересохшую глотку. - Сесси, ты пошутила, да? Сесси молчит. В ее глазах – грусть, которая никогда не отражается на ее бледном хитром личике. - Ты пошутила? - Я пошутила, - говорит Сесси, снова сделав над собой маленькое, незаметное постороннему глазу усилие. Но Тина – не посторонний. - Ты не бросишь меня? - Я не брошу тебя. - А я не пошутила, - упрямо говорит Тина. - Я хочу быть с тобой. Все равно, где. Не хочу возвращаться Туда без тебя. Хочу... с тобой... Темные глаза Сесси неожиданно становятся прозрачными, как и вся она. За ними стоит бездна. Непроницаемая тьма безразлично смотрит на девочку человеческими зрачками, и в ней нет ничего, кроме холода. Вечной мерзлоты. Холод и печаль. Но печаль принадлежит не бездне, а Тине. Печаль, как будто сейчас она смотрит не на человека, а на черное звездное небо, далекое, непостижимое и... ничье. Лампочка мигает, тени пляшут на стенах. - Но я и так с тобой, - отвечает Сесси со слабой, еле заметной улыбкой. - Разве нет? - Всегда, - Тина заставляет голос не дрожать. - И днем, и ночью. Не хочу уходить. Не хочу не знать, когда ты приснишься, если приснишься. Хочу помнить. Хочу... Подруга вздыхает. -Мы так и будем проходить это каждый раз, когда я говорю "пора вставать"? - устало спрашивает она. Тина молчит, сжав зубы, и хотя глаза девочки остаются сухими, губы и подбородок предательски дрожат. Сесси вздыхает еще раз. - Мне ведь не легче, чем тебе, - говорит она с мягким упреком, как будто обращается к капризному ребенку. - Зачем делать больнее нам обеим? - Потому что на самом деле ты не хочешь, чтобы я уходила, - отвечает Тина. Если она и думала, что это застанет Сесси врасплох, то ошибалась. - Да, я тоже хочу быть с тобой. Но не в этой морозилке. Поэтому ты должна ждать. И слушаться меня. Все это тоже было сказано не раз. Тина прячет голову под подушку, спасаясь от прощального поцелуя, и поспешно зажмуривается. - До встречи? - голос Сесси ускользает. Тина затыкает уши пальцами и просыпается. - Доброе утро, Тина. Как вам спалось сегодня? Сиделки всегда так ласковы и приветливы. Спрашивают, как спалось, даже зная, что не получат ответа. Тина не помнит, как ей спалось. Она вообще ничего не помнит.
читать дальше-5- Сны повторялись, но в _дневном_ мире Тина ничего не помнила о них, и каждый раз просыпалась с убеждением, что всю ночь спала, как бревно. Раньше в этих снах не было Сесси. Тина в одиночестве вставала с кровати и выходила из ненавистной комнаты, как и мечтала дни напролет. Но за дверью обнаруживался не коридор, а точно такое же помещение, точная копия оставленной ею комнаты. И выход все так же ждал у дальней стены, как будто насмехаясь. Тина была полна решимости выйти отсюда, чего бы это ни стоило. Она проходила мимо пустой кровати к двери, открывала ее и оказывалась в другой комнате, такой же, как предыдущая. Снова шла вперед, открывала следующую дверь, и так брела из комнаты в комнату, от двери к двери, все глубже и глубже, а мир вокруг постепенно становился все тусклее и холоднее, и стены покрывались Инеем. Где-то на середине пути Тина вспоминала, что все это уже было с нею раньше. Она понимала, что спит, но _ночной_ мир не становился от этого менее настоящим. А еще она понимала, что видела такой сон недавно, всего несколько дней назад, да и прежде видела его много раз. Он снился Тине месяцы, а может и годы. Может быть, с самого раннего детства, с того момента, когда человек начинает помнить себя. И каждый раз она понимала, что снова все забудет, когда настанет время просыпаться. Сон настойчиво возвращался раз за разом, но понять это Тина могла только ночью. Сон приходил все чаще. Наступило время, когда он стал сниться каждую ночь, и каждую ночь Тина уходила дальше и дальше от той единственной комнаты, которая была _настоящей_. И не приближалась к выходу ни на шаг. Сон изменился, когда Тина встретила Сесси.
В первую встречу Сесси ждала ее в одной из промежуточных комнат. Тина замерзла. Устала. Перепугалась до смерти. Здесь было всего два пути, вперед и назад, но она зашла так далеко, что уже не было смысла поворачивать обратно, а выход был по-прежнему недосягаем. Сесси лежала на кровати, которая была как две капли воды похожа на постель, оставленную Тиной. И когда девочка оказалась рядом, Сесси выглянула из своего убежища. - Ты замерзла? - спросила она, улыбаясь, и откинула одеяло. Подвинулась. С тех пор по ночам Тина больше не искала выхода. Теперь она искала Сесси. И подруга, в отличие от выхода, всегда находилась. Каждый раз - на комнату дальше от _настоящей_. Но Тина этого не замечала. Она ведь не считала. Ни дни, ни комнаты. Ни сны.
-6- - Доброе утро, Тина. Как вам спалось сегодня? - сиделка отдергивает шторы, впуская в комнату солнечный свет. Всегда ласкова. Всегда приветлива. Всегда заботлива. Всегда естественна. Отлично держится, что бы ни случилось. Ненавязчиво разговаривает со своей подопечной, как будто нет никаких болезней, никаких бед. Но она и не может быть другой. Ей хорошо платят. У нее отличные рекомендации. Дан не скупился, выбрал для матери лучшую сиделку, не обращая внимания на цены. Когда надо заткнуть голос совести, люди не считают денег. Если бы Дан больше заботился о других, чем о самом себе, он бы не тратился на сиделку, от которой нет никакого толка, как бы хорошо она ни работала. Милосердие гораздо дешевле. Оно обошлось бы сыну все лишь в стоимость одной подушки. Той подушки, которая помогла бы Тине освободиться. Отслужившую свое подушку пришлось бы выкинуть. Тина знала, Дан всегда был хорошим мальчиком. Он не смог бы спать на этой подушке. Не смог бы даже смотреть на нее. Он всегда был хорошим. Всегда был чувствительным. Всегда был эгоистом. Всегда думал о том, что испытывает сам. Всегда жалел себя и боялся за себя. Иначе Тина не лежала бы сейчас здесь и не смотрела на эти чертовы розочки день за днем. Почему они считают растениями только тех, чей мозг перестал функционировать? Зачем этот нервный узел работает сейчас, когда тело объявило забастовку? Все беды - от головы. Кому, как не Тине, это знать.
Тина не жалуется. У нее добросовестная и ласковая сиделка. У нее любящий и заботливый сын. Ее еда лишена вкуса, дни - цвета, розы - запаха. Ее плоть - смердящая, дряхлеющая, заживо гниющая тюрьма. В комнате нет прошлого, безвозвратно утерянного где-то позади. Тина не может обернуться, чтобы бросить на него хотя бы взгляд. Нет будущего, скрывающегося за дверью, до которой Тина не может добраться. Настоящее немым воплем застыло на обоях и оскалилось шипами. Комната - лабиринт, из которого невозможно выбраться. Все дороги ведут в нее. Весь мир сосредоточился в ней. Больше нет ни мира, ни дорог. Никогда не было никакого мира.
Розы на обоях навевают кошмары наяву. В час, когда хозяйничает полуденный дьявол, Тина смотрит на стену и видит беседку из роз, сеть из сплетающихся колючих стеблей, шипы, пригвоздившие ее к кровати, которая вовсе не кровать, никогда не была кроватью. Это адская жаровня, на которой жарят грешников. Это ледяное озеро, в которое вмерз Дьявол. Это шипы, это масло, это лед впивается в тело, а не болезнь. Это розы запускают стебли в ее голову и расцветают внутри черепа. Розы никогда не оставляют ее.
Тина закрывает глаза, спасаясь от ненавистной комнаты. Розы цветут.
-7- - Сесси? - она вприпрыжку бежит от комнаты к комнате, с радостным ожиданием распахивает каждую дверь. Ей вовсе не так весело, как Тина хочет показать Инею и самой себе. В животе поселился маленький червячок, который упорно глодает кишки. От него не так-то просто избавиться. Она боится, что Сесси обижена. Она _знает_, что Сесси обижена. Не хочет даже думать об этом.
- Сесси! - Тина перебегает от двери к двери, но никто не откликается на зов. Сесси нигде нет. И Иней хрустит под ногами. Он покрывает пол толстым ковром. Это уже не Иней, это самый настоящий снег. Целые сугробы по углам. А раньше был только на стенах. Но раньше Тина не заходила так далеко.
Это открытие заставляет ее замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться. Дыхание клубами пара вырывается изо рта. Если бы снег не скрипел под ногами, она не поняла бы, как далеко забралась. Не посмотрела бы вниз и не увидела бы, что стоит босыми ступнями в сугробе, совершенно не чувствуя холода. И не чувствуя ног. Тина смотрит вниз и, глядя на свои бледные ноги, понимает, что она - не ребенок. Не та неоформившаяся девочка-подросток, какой привыкла приходить сюда. Она в своем взрослом (дряхлом) теле. Теле, пораженном Розами. И ее волосы - больше не водопад пламени. Ее жидкие космы - седые, как будто Иней добрался и до них. Так же, как добирается сейчас до голеней, покрывая кожу изморозью. Она больше не может сделать ни шага.
- Сесси! - кричит Тина изо всех сил, но из горла вырывается только сдавленный хрип. Словно Иней сковал ее изнутри. Комната молчит. - Сесси... - шепчут ее побелевшие губы. - Сес... Пытаясь оторвать ногу от пола, она неловко взмахивает руками и хватается за штору. Изморозь жадно набрасывается на пальцы, и Тина снова пытается кричать, но не может издать ни звука. Ни вздоха.
-...Не бойся, глупышка. Тина затравленно оглядывается. - Сесссс?.. - спрашивает беззвучно, не чувствуя ни ног, ни рук, ни лица, ни самой себя. - Да, это я. Не бойся, - Сесси сидит на кровати и смотрит на нее. Тина впервые видит улыбку не только на губах, но и в темных глазах подруги. - Все хорошо. Я так давно этого ждала. (Тина Тина очнитесь Тина вы меня слышите Тина придите в себя) Голоса доносятся откуда-то издалека, кажется, из-за занавешенного окна, и Тина отчаянно срывает штору, которая стала единым целым с ее рукой. Сесси склоняет голову к плечу и наблюдает за гостьей, улыбаясь. - Не бойся, Тина. Все хорошо. Потерпи немного. За окном - ничего. Морозная пустота. Только Иней, и ничего больше. Во всем мире нет ничего, кроме Инея. (мама мама я здесь проснись) - Ты же хотела быть со мной, помнишь? - голос Сесси такой ласковый, такой нежный, такой... такой. Теплый. "Нет", хочет сказать Тина, но рот больше не подчиняется ей. Сесси улыбается еще мягче. - И ты будешь со мной. Надо только потерпеть. Посмотри, как тут красиво. Посмотри в окно. Нравится? Тина ничего не видит, кроме Инея. И даже самого Инея уже не видит. Но для глаз Сесси все выглядит иначе. - Красивые розы, - говорит подруга. - Тебе понравится, Тина. Теперь мы всегда будем вместе. В этот миг Тина вспоминает, откуда знает ее. Они встречались много раз, с самого раннего детства. Первый раз Тина встретила ее у кроватки своей тяжело больной сестры. Не увидела, лишь ощутила присутствие. Тогда было еще слишком рано, чтобы видеть. Теперь, выходит...
- Не бойся меня. Я не палач. Я друг и спутник. Чтобы никому не было здесь одиноко. Ты видишь? И Тина видит. За окном расцветают розы. Скоро во всем мире не остается ничего, кроме роз.
Автор1, Автор2 они прекрансы в своей краткости и завершенности - это талант. вы чудесно передали суть заявки и подарили минуты блаженной фантазии, спасибо*) Автор3, текст немного из области фантастики и после первых двух для меня слабо ложится в канон заявки, но все равно очень инетерсно. читатель
Автор 4, из Вашего гибрида Борхеса и Маркеса получилась очаровательная, жутковатая и завораживающая история, подернутая инеем и льдом. Большое спасибо!
Автор3, текст немного из области фантастики и после первых двух для меня слабо ложится в канон заявки, но все равно очень инетерсно.
читатель
Заказчик
Я старалась, и Маркеса надо было меньше читать в детстве
Заказчик, я очень рада, что смогла Вас порадовать, вот такая тафтология. И отдельное спасибо за чудесную заявку, которая пробудила желание писать
Автор 4